Две гонки в Европе или российская специфика.

Мне уже давно хотелось съездить в Европу зимой, но даже лето всё было расписано по дням. Отпуск не резиновый, на все мечты не натянешь. Но в этом году я твёрдо решил поехать и заранее набился с Машей в попутчики к Димону. Собственно написать можно было много о чём, но я решил ограничиться по большей части описанием двух гонок, в которых принял участие, и ещё несколькими попутными зарисовками. Димон свою статью написал, но из деликатности упустил много глав. Вообще, сама поездка на одном автобусе с Димоном достойна отдельной книги. Сам-то он к подобным поворотам судьбы привык и принимает их как должное (поэтому наверно и не описывает), но на неокрепшие организмы удар может быть велик.

Я откровенно наслаждался в поездке бездельем на спальной полке. Компания в автобусе подобралась на первый взгляд совсем не подозрительная. Наоборот, все были привычны к выездам, обстрелянные так сказать, но это как раз и вызывало беспокойство в благонадёжности в целом. Может, только Федя Могилевский вызывал полное доверие. Вот, скажем, пришло Димону в голову проверить фонари на автобусе в Бресте. Левый задний габарит не работал. Казалось бы пустячок. Но попытка решить вопрос напрямую не удалась – винты ещё туда-сюда открутились, но сам фонарь намертво застрял в проёме. При попытке выдернуть его с трёх сторон отвёртками он откровенно упирался, жалобно скрипел и шептал нам: “Щас взорвусь!”  Найти второй фонарь в Бресте в час ночи было немыслимо и приходилось действовать настолько деликатно, насколько позволяло терпение при 20-градусном морозе. Наконец фонарь сдался и пустил нас в свои закрома, напоследок мстительно порвав в клочья резиновый уплотнитель. “Контакта нет!” – радостно сказал Димон, решительно сунул палец с наждачкой внутрь гнезда и тут же оборвал этот самый пресловутый контакт. “А теперь совсем нет” – но это прозвучало уже несколько разочаровано. Потыкав в раздумьях пальцами по дорожкам, решили возвратить работоспособность фонарю саморезом, для чего его удачно вернули в нужное место на корпусе. Тут же сгорел предохранитель, лишив нас ещё и правого переднего габарита. Такой мелочи, как схемы электрооборудования, конечно не было. Проверить десятки предохранителей ночью на морозе – вот наши привычные методы! Ещё интересней было найти предохранитель нужного размера, о номинале уже никто и не думал… Что-то там такое загадочное в Бресте есть, постоянно с фонарями как-то не так.

Ну в общем все эти несуразности разрешились и Польша открыла нам двери в Европу. Жуткий мороз сохранялся до границы со Словакией, а потом стал ослабевать и сошёл на нет. И вовремя, потому что кончился газ для печки. Ну и пёс с ним, не на Северный Полюс едем, в Европу. Сверху стало капать на лежащих конденсатом от дыхания, иногда бодрой струйкой. Да пофиг, всё равно под крышей, да и Австрия уже за окном. Но ехать можно по-разному. Пост австрийских полицейских заставил ощутить радость свежего приключения.

 

-Вы знаете, что вы превысили скорость?

-Теперь знаю.

-Детское кресло есть?

-Есть.

-А ремни безопасности присутствуют?

-Покажите ему ремень!

 

Я схватил ремень за защёлку и поднял его вверх – ремень, недолго думая, крякнул и оторвался, беспомощно повиснув у меня в руке задушенной змеёй. Полис деликатно отвёл глаза.

 

-Вы должны сесть на сиденья и пристегнуться ремнями, иначе вы дальше не поедете. А что у Вас за машина, гер Ромашкин? – австрийцы спросили с такой интонацией, как будто увидели элеватор на колёсах. Получив заверения, что это самый настоящий Фиат Дукато, полисы отошли к своей машине составлять протокол, немного ошарашенно поглядывая на цыганский табор, который позёвывая и почёсываясь, бесконечной чередой покидал недра автобуса. Слегка размяв ноги, мы решительно разобрали девайс для лёжки, дали клятвенное обещание в том, что передвигаться будем, как настоящие европейцы, сняли Сашку с горшка и отправились в уже близкие Доломиты.

Очень трудно описать первые часы пребывания в месте, куда столько времени стремился. Пьянящий воздух в лёгких, смелые планы, бесконечная жизнь впереди… Вид из окна дома невероятный, что днём, что ночью. Это место, где хочется остаться навсегда. Деревня Мос, в которой мы собирались жить, лежит в долине Зекстнер Доломитен (Доломити ди Сесто), которая входит как часть в общую долину Пустерталь. В целом наша долина немецко-говорящая, барьером для итальянского влияния в языке на юге служит область Валь Комелико с выходом в Венецию и Триест, а на западе природный парк Трэ Чиме с вершинами Трэ Чиме ди Лаваредо (Tre Cime di Lavaredo) или Drei Zinnen по-немецки, за которыми находится Кортина д’Ампеццо. Но для кого-то это в первую очередь не горные лыжи, а беговые – это ещё и ареал Доломиты Нордикски (Dolomiti NordicSki), 1300 км лыжных трасс! Но в этот раз не для меня.

Я так давно не был зимой в настоящих горах, что просто не в силах был оторваться от спусков. Получив всё это, остановиться  невозможно. Пораскинув мыслями над тезисами мудрого Пастухова о разумном распределении средств, мы с Машей поначалу катались после обеда, экономя на ски-пассе 10 евро. Погода была отличная, людей на склонах немного и трассы были в великолепном состоянии до самого закрытия. К слову, к 3 часам народ на склонах заметно убывал и становилось даже пусто. В один из дней, уже после гонки Кортина-Доббьяко, я на склоне в течении часа катался совершенно один! Однако жадность брала своё и мы не удержались от поездки в Кортина д’Ампеццо и Кронплатц. Быть рядом и не побывать, когда ещё такой случай будет. Курорты совсем разные — Кронплатц широкий, солнечный, какой-то весь бесконечный, а Кортина суровая, со спусками в кулуарах, настоящие горы. Через несколько дней я отшлифовал стратегию катания до мелочей и катался по 6-7 часов – с утра Хельм-Монте Эльмо в Сесто во всевозможных ракурсах, особенно длинная красная до Оберфиршаха, потом на ски-басе до квартиры, лёгкий перекус на 20-30 мин., и уже на Ротванд-Крода Росса в Мосе. Сторожить ски-бас было очень удобно – он проезжал прямо мимо дома каждые 15 минут, и когда он отправлялся обратно из Моса в Сесто, его было видно из окна кухни. Как раз время, чтобы переодеться и надеть ботинки. Дальше на Ротванд и уже до закрытия. К концу дня я перебирался на склон номер 10 и катался, пока ходили гондолы. На последнем спуске я уходил на новую дорожку, Rudi Rentier-Weg, рядом с табаганной трассой, вставал в закрытую стойку и при малейшей возможности разгонялся. Мимо мелькали фигурки оленей, дорожка выполаживалась, уходила направо, там приходилось уклоняться от редких лыжников на беговых лыжах, которые возвращались из Валь Комелико, потом небольшой смешной спуск и я у дома! Если не терять скорость, подъехать можно было почти к двери, только крепления отстегнуть и дорогу перейти.  Десять минут, и ты со склона попадал домой без всяких автобусов и перемещений по деревне с лыжами на плечах, прямо к наполненной рюмочке.

Вечерами часто заходил Мишель с Михаилом Валентинычем, обменяться новостями и  в целом, за жизнь. Видно без нас им было скучновато, и почти каждый вечер они забредали к нам, как олени на солонцы.

Кстати об оленях. Здесь все озабочены тем, чтобы по максимуму развлечь туристов и поэтому придумывают новые забавы. Тут и спуски на санках-табаганах, и ночное катание, и утреннее катание, спортивные фестивали, стадо северных оленей из Финляндии, семейные трассы со снежными городками и сноупарками, гигантские снеговики и та самая Rudi Rentier-Weg –“Дорога оленя Руди”. Олень Руди (Рудольф) в Европе популярен так же, как у нас Чебурашка. Это девятый олень в санях Санта-Клауса. Вдоль всего спуска стоят просто уморительные фигурки этого оленя с разными назидательными плакатами. Тут и просто природной красоты хватает, так ещё и разные вкусности на каждом шагу.

За всем этим горнолыжным праздником я не забывал и вторую идею поездки – пробежать коньковую часть лыжной гонки “Фольксланглауф Кортина – Тоблах Доббьяко”. Так как регион немецко-говорящий, здесь предпочитают немецкие названия городков – Тоблах это Доббьяко. А Кортина д’Ампеццо даже в эпоху управления Габсбургами имела автономию и не отрывалась от итальянских корней, поэтому так и осталась Италией. Разве что в кухне до сих пор встречаются тирольские изыски, например канедерли – это тирольский кноедельн (knödeln), шарики из теста со шпинатом, салом или сыром в горячем бульоне или масле, которые в Доломитах подают везде.

У самой гонки очень интересная предыстория, в смысле истории прошлого Италии. Гонка проходит по одной из старейших дорог через перевал Чимабьянке 1530 м (Cimabanche-Gemärk). Это, видимо, одна из самых старых дорог из Тироля в Венецианскую Республику. Со временем здесь даже проложили железную дорогу, которая после Кортина д’Ампеццо уходила в Калальцо ди Кадоре, но с развитием автомобильного транспорта её разобрали в 1962 году. Но остались тоннели, станции, насыпи и прочие атрибуты прошлой жизни. Тут, между прочим, проходит не только лыжная гонка, но и кросс Кортина Доббьяко Ран, а также велогонка Кортина Доббьяко Маунтинбайк, но это летом. Маршрут настолько популярен, что здесь проводят один из этапов Тур де Ски.

Наша гонка должна была состояться в субботу и проходила в 36-й раз. Классика была на следующий день в обратную сторону, она проходила в 7-й раз и была 42 км, а не 30, как наша. Коньковая часть начиналась со стадиона Sport Nordic Center у местечка Фиамес возле Кортины, выходила на старую железнодорожную насыпь, шла вдоль склона через два тоннеля на перевал Чимабьянке. Здесь набор высоты заканчивался и начинался спуск в Доббьяко на лыжный стадион Nordic Arena. Набор высоты 240 метров на 12 километров и 330 метров спуска на остальные 18 километров. Среди альпийского чистого снега и парящих вершин. Всего-то делов забежать на перевал и скатиться вниз. Мечта!

Однако я понимал, что хорошего результата в любом случае не будет, поскольку все силы были отданы горным лыжам. Но минимально подготовиться стоило. Уже на второй день пребывания в Мосе я решил с утра пробежать, насколько буду себя комфортно чувствовать, а потом уйти на склоны. Вышел пораньше и решил пойти наверх в цирк под вершину Чима Уна, в местечко, известное как Тальшлуссхуттэ. Как оказалось, я был не то что один, а вообще первый. Собственно, утро только наступило. Первые минут пятнадцать катилось относительно легко, мимо проплывали островки цивилизации, надвигался лес  и за ним вершины. Всё выглядело очумело и неправдоподобно, сознание ещё не справлялось с изменениями. Тут стала донимать непрошедшая акклиматизация, темп снизился, да и крутизна стала возрастать. Акклиматизацию можно пройти только нагрузкой, поэтому я упирался, как мог. Времени на тренировки у меня было немного, учитывая, что в основном я катался на горных лыжах. Скоро заметно похолодало. Я вкатился в долинку, которая аккумулировала в себя весь холод. Думаю, что в ясные ночи там температура опускалась до -20. Лыжи сразу перестали ехать, проката не было, мороз уже всерьёз донимал. Чтобы не промёрзнуть, я побыстрее обежал цирк и уже развернулся назад в долину. Хорошо помню момент, когда кожей начинаешь чувствовать тепло, и лыжи вдруг выстреливают у тебя из-под ног. Под ногами проснулись два мустанга. Уйти в сторону некуда, по лыжне несёт в космос, “вельвет” не держит. А впереди крутой зигзагообразный поворот. Не дай бог с кем-нибудь там встретиться! Решаю уйти на правую лыжню, чтобы увидеть панораму пораньше, держусь до последнего с чудовищным креном, и всё-таки лыжу срывает и я прокручиваюсь два раза на правом бедре, рискуя улететь в камни. Остановился, поднял голову. Вроде цел, даже особенно ничего не ноет. Фигасе, так и коньки можно задвинуть! Дальше спускался уже не рискуя, паруся на прямых всем телом и руками. Пока достаточно и этого.

В следующий раз я решил выйти вечером, рассчитывая, что снег должен потеплеть и не будет так скользко. Среду я пропустил, потому что мы уезжали кататься с Фёдором и Ириной Степанной на Кронплатц, пошёл в четверг. Быстренько переоделся, выскочил на улицу. Поднялся до цирка, в долинку заезжать не стал, развернулся у избушки с отметкой 1460 м и покатил в Сесто. Удачно прошел зигзагообразный поворот, повеселел, разогнался и вдруг почувствовал, что не попадаю в поворот на мост. Тормозить уже было негде, я понимал, что меня выбрасывает в речку на камни, и последним усилием лёг внутрь поворота. Да мама миа!! Сколько можно! Да я на горных в сто раз больше проехал, а упал только раз! Однако снова жив. Я понял, что кататься следовало днём, когда тепло и снег мягкий, но дней уже не было, потому что в пятницу мы уезжали кататься в Кортину.

И в день гонки я несколько удрученно думал о том, что всё, до чего можно дотянуться, проглотить невозможно. Полностью забитые от горных лыж ноги, недостаток отдыха и сна, и перспектива закиснуть на середине дистанции. Ну ладно, мне б только до перевала добежать, а спуск уж я отработаю.

Тревожила погода. Последние дни начались лёгкие снегопады, температура немного гуляла. Я твёрдо решил не перемазываться, потому что хорошо обработал лыжи в Москве, а проехал немного. Угадать, что было нужно в незнакомом регионе с переменчивой погодой и разной высотой лично мне было не по силам. И лыжи таки своё отработали, во всяком случае катили хорошо. А среди нашей чисто беголыжной братии, обосновавшейся в Сесто, царила лёгкая суета по этому поводу. Но бежать мне было из третьего дивизиона, при условии полутора тысяч заявившихся “расколбас” на трассе был обеспечен, так что я на это забил. Несколько ошарашил последний прогноз – какой-то невероятный по силе снегопад с максимумом во время старта! Ну лишь бы не по колено в снегу бежать…

Погода оказалась немного теплее, чем по прогнозу. Это мне было на руку, мои лыжи тепло любят. Но вот снег валил стеной и с каждой минутой усиливался. Ну, если первых стартующих не считать, для всех всё одинаково. Немного побродили по стадиону, поснимал на телефон довольные предстартовые рожи и ужасы погоды и пошли к своим оставленным на старте лыжам. Лыж не видно. То есть видно место, где были оставлены лыжи, но сами они лежат под толстым слоем снега! И народу! Еле пробрались на место. Снегопад на глазах усиливался. В таких условиях только хорошо подготовленная трасса выдержит. Сверху снег будет, но глубоко не провалишься, если трассу всё время прикатывают.

Мне очень нравятся эти последние мгновения перед стартом. Мандраж утихает, просыпается азарт и ждёшь последнюю отсечку. Два дивизиона уже стартовали, заметил у кого-то проблему с палками. Оказался Подгорнов. Но впоследствии это не помешало ему стать первым среди нашей тусовки. Руководитель церемонии что-то произносит по-итальянски, я не понимаю, но ясно, что он желает нам удачи и благодарит за участие. Уже хочется стартовать. Я немного комплексую по поводу себя, смогу ли держать темп. А вокруг просто море лыжников в отличных комбинезонах и топовых лыжах. Решаю немного попридержать коней поначалу и осмотреться. И зря. Уже на выходе со стадиона небольшой торчок вверх, где идут по двое, я бы мог сразу уйти вперед.

Стартовали очень деликатно, берегли чужие палки и лыжи, никакой толкотни и давки, как на российских стартах. Сразу пошёл подъёмчик, который выводил на место бывшей железной дороги. Снег валит, как из снежной пушки на склоне. Сразу же разобрались по группкам, я перемещался от одной к другой, которые порезвее. Изредка обгоняли те, что пошустрее. Мне интересно было пробежаться и почувствовать себя на такой высоте, но ничего особенного не ощутил. По прошлому опыту знаю, что проблемы с ускорением обычно начинаются где-то на 2500, но это бегом, а на лыжах я не пробовал. Кавалькада слегка подрастянулась, крутые перцы уже совсем оторвались. Вышли из лесочка на открытый склон, то ли лавиной побило деревья, то ли просто вырубки. Стало продувать. Трасса начала петлять, пошли мостики через кулуары. Опять втянулись в лес. Я перешёл с одновременного на попеременный ход, потому что уже стало тяжеловато идти. Мысли уже бродят сами по себе, тело само по себе. От повторяющихся однообразных движений начинаешь ощущать себя роботом. Трасса укатана отлично, снег падает непрерывно, но лыжи не вязнут. Появился первый тоннель. Я понял, что основной набор высоты кончился, и дальше уже не будет так круто, хотя до перевала ещё далеко.

Ещё в Москве я смотрел фильм про гонку 2012 года и решил обязательно сфотографировать тоннель с выбегающими из него лыжниками. Идея абсурдная с точки зрения спортивности, но я ведь художник! В душе. Первый тоннель я пропустил, а на выходе из второго остановился и снял его на телефон. Хорошо, что кто-то подбежал, пока я отцеплял палки, а то в тоннеле нас было всего шестеро. И вдруг вываливает целый караван человек в пятнадцать. Это остановка мне дорого обошлась, сразу прихватило диафрагму, и следующие несколько километров я пытался дыханием снять боль в боку.

Очень тяжело бегать по незнакомым местам, не можешь правильно распределить темп на всю дистанцию, приходится немного зажимать себя. Но по ощущениям я понимал, что перевал уже близко, и скоро станет легче. Где-то за полкилометра до перевала я обошёл группу, которая выкатилась из тоннеля. Стало совсем полого и я опять перешёл на попеременный. Толчок руками – прокат, толчок – прокат, толчок – прокат… Ноги ходят как язык у колокола, вправо – влево, вправо – влево, только что звон не раздаётся. Хотя незадолго до финиша он раздался, и не просто звон, а набат! Вскоре увидел первую кормёжку. Я чуть выпил напитка и, не задерживаясь, побежал дальше. Массив Монте Кристалло стал уходить вправо, набор высоты в целом закончился. Но уже было ясно, что лёгкого спуска не будет. Снег всё переворошил, лыжня не в самом идеальном состоянии, отдыхать не получается — приходиться всё время толкаться. Разве что быстрее бежишь. Уже стали время от времени появляться участники из предыдущего дивизиона и больше стало откровенно капнувших. Но я к таким условиям привык, у нас и хуже бывает. А подъёмы и спуски не выматывают, в отличие от красногорских. Всё-таки вторая половина проще. Нет такой пахоты, можно даже удовольствие получать. Темп практически не меняется, работаешь как заведённая игрушка. Снегопад поутих, долина как бы раздалась в стороны, во всяком случае срывы по сторонам закончились и стало ровно. Пелетон лыжников совсем подрастянулся, едешь практически всё время один, иногда обгоняя редкие кучки в 2-3 человека. Горное великолепие по сторонам не особенно занимает, но понимаешь, что природа такой невероятной красоты, что хоть мольберт раскладывай за каждым поворотом.

После большой широкой просеки трасса вышла на берега озера Дюррензее, где лыжи стало слегка подтормаживать, видимо из-за влажности, потом снова ушла в лес. С трассой уже совсем свыкся, как будто здесь уже не первый раз. Она стала уже практически прямой, иногда делая небольшие повороты. Резкие взлёты закончились, идёт постоянно ощущаемый уклон. Однако стала чувствоваться усталость.

Единственно, что тревожило, я никак не мог оценить пройденное расстояние и разобраться в разметке. Уже после я понял, что разметка была на синих флажках, но тогда сознание уже было не вполне адекватным. Я стал примеряться к большой красной разметке, которая наиболее объективно показывала расстояние, а флажков просто не видел. В результате я подкатывал к стадиону, рассчитывая уже на финиш, поскольку цифра “30” только что проскочила. До конца, правда, не был уверен, на всякий случай сильно не радовался, но скорость добавлял. Там при забеге на стадион делаешь полукруг, потом забегаешь на крышу здания лыжного стадиона и вроде после спуска поворот и финиш. Ещё не вбежав до конца на крышу, я понял, что силы кончаются. И с крыши увидел, что трасса уходит вместо финиша направо в лес и чёткую цифру “3”. Три километра! Которые ничего не значат в обычной жизни, но здесь они ложатся на тебя могильной плитой. Ещё три километра! Суки-и!! А на крыше уже стало ясно, что бодрого темпа не будет, и вообще почти не осталось сил. Но идти надо, нет другого решения. Я стал цепляться от одного участника к другому, стараясь распределить тот небольшой остаток сил, который ещё был. Но на третьем бегущем я уже остановился, никак не мог его обойти. Шёл он явно медленнее меня, но как только я к нему подкрадывался, ноги сразу отказывали, и я откатывался на несколько метров назад, пока вдруг не подходила новая порция ускорения. Ноги устали месить снег, подъемы шли один за другим, уже просто выматывая. Наконец наступил полный коллапс, и я слегка сполз в сторону, потому что уже еле двигался. Только бы не остановиться, тогда конец. Мимо прошла парочка, задний пригласил меня по-немецки уцепиться за них. Я выдвинулся обратно на середину, но они метр за метром уходили вперёд. Снег стал уже каким-то фиолетовым, и периодически было то светло, то темно. Наконец вершина подъёма, толкнуться хватило сил только раз, а потом просто дышал вниз. Поднял глаза и увидел всю группу целиком, которую никак не мог обойти.  Уже не обращая внимания ни на что, используя инерцию от спуска, проскочил их по внешнему радиусу и пошёл дальше один. Ещё метров пятьдесят подъёма, но если финиш рядом, дотолкаться можно просто по командам от мозга. Поворот налево и в просвет просеки вижу стадион. Теперь точно конец. Толкаюсь, толкаюсь, толкаюсь вниз, немного вправо, уже начался стадион, опять небольшой подъём. Впереди ещё один боец, он явно не хочет проигрывать, но на перегибе он уже еле ползёт, и я его обхожу. Слышу сзади шорох погони и начинаю немного добавлять, чтобы добить морально. Вот он показался справа, но понял, что уступать я не собираюсь, ещё сильнее темп и он сдаётся. Но я не прекращаю ускорения и, наконец, проезжаю пневматическую арку финиша, уже даже не в силах затормозить. Отстегнули чип. Тут на меня свалилось всё небо, стало темно, непонятно, открыты глаза или нет. Минуты три повисел на палках, приходя в себя, наконец оторвался, оглянулся вокруг, отстегнул лыжи, пошёл в проход. Повесили медаль, радостные, поздравляют, я киваю в ответ. Сознание быстро приходит обратно, возвращается реальность, заботы по сборам, переодеться, собрать лыжи, зайти в буфет. Дело сделано.

Всем нам знакомо это чувство свершения, какой-то победы, пусть не формальной, но явственно осязаемой. Я снова ощутил этот накал страстей, эти бесконечные километры под ногами, манящий финиш вдали, сочувствие к отставшим, досаду на обогнавших, я снова почувствовал ЭТО. Может не так пробежал, как представлялось, не чистенько, но честно к самому себе. И это делает тебя вполне счастливым.

 

Можно сказать, что основная идея поездки совершилась. Её мы ознаменовали всеобщим заходом в пиццерию. Туда пошли всем лыжным десантом, и славно посидели. Кто-то из хозяев был фанатом мотоциклов, не байков. Холл перед туалетом был увешан фотографиями мотоциклистов в униформе времён 2-й мировой войны. В их форме.

После гонки наступила какая-то благостная расслабуха. Одним из любимых развлечений стало разглядывание с балкона различных гонок альпийских стрелков прямо под окнами. В соревнованиях бегали только абсолютно несгибаемые вояки-кабаны из элитных подразделений. Особенно меня поразили французы – просто Кинг-Конги какие-то. Когда у одного патруля порвалась упряжка при транспортировке пострадавшего, поднялся такой мат-перемат, что ещё чуть-чуть, и лавины бы с гор пошли. Кроме униформы, духом милитаризма в целом не пахло. Забавно была наблюдать высших офицеров в тирольских шляпах с перьями.

Со второй гонкой произошла неприятность – соревнования в Чехии отменили из-за погодных условий. Кате пришлось несколько часов провести за ноутбуком в поисках другой гонки. Гонок была масса, но все классика. А нам нужна была коньковая в субботу. Единственной доступной гонкой оказалась Rennsteig-Ski-Lauf в Оберхофе. Мне показалось, Димон на радостях чуть не плеснул себе в стакан. Но сдержался. Однако и она была под вопросом из-за погодных условий. В Европе бушевал циклон с сильнейшими снегопадами в горах и дождём на равнинах. В данный момент в Оберхофе температура поднималась до +9 с дождём! – не самая радужная перспектива. Но это, видимо, был сам Оберхоф, он располагался чуть поодаль. Нам же была нужна DKB-Ski-Arena Oberhof, знаменитый биатлонный центр. Думаю, что проблемы с подготовкой трассы там были, но совсем другого свойства. Снега было просто до хренища, его весь надо было укатать, чем там и занимались несколько дней. Эти решающие дни я постоянно пропадал на склонах, катаясь уже совершенно безжалостно. Димон с Катькой делали последние штурмы перевалов на беговых лыжах. Снег валил просто расточительно, в один из дней его даже не успели как следует раскатать ретраками на вершине, в сугробах можно было провалиться с лыжами по шею. Но все жили новостями из Оберхофа. И в среду на сайте вывесили объявление, что открыты заявки на гонку, она состоится.

Живя в Мосе, я иногда думал, что ведь придётся когда-нибудь уезжать. На фоне происходящих событий это казалось уж очень далёким, невероятным происшествием. Но вот я уже торчу перед автобусом с распахнутыми дверями и делаю кладку из вещей. Почему не здесь моя родина! Прощай снега, прощай горы, прощай беззаботная суета, вечерняя рюмаха под абажуром и второй этаж у Ватшингеров – мы уезжаем.

Поездочка предстояла ещё та – во-первых, нам негде было жить, кроме заказанного Пастуховым наудачу отеля. Туда ещё и приехать надо вовремя, не будут же нас ночью ждать. Во-вторых, на дорогах вполне мог быть снежный катаклизм. В-третьих, предстояло ещё посетить друга Робсона на его заводе в Трифенриде и забрать новую порцию сплавного стаффа. Потому что мудрый Михаил Валентинович очень грамотно оптимизирует расходы по логистике.

Снежную заваруху мы кое-как перенесли, хотя Димон в какой-то момент чуть не полез за цепями. Снег просто обрушился на Австрию. Наконец мы пересекли горы по тоннелю “Фельбертауэрн” и перебрались из Тироля в Зальцбург. Через несколько километров стало легче, а когда ушли на равнины Германии, впервые увидели свежую зелёную траву на полях. Ну и где тут зима?

На заводе Робсона мы очень оперативно погрузили привычный груз. Соммер в горячке сам таскал каяки, забыв, что он капиталист. Бас принял знакомые очертания – скоростная лодка, три каяка и три станд-ап доски — и отправился в Тюрингию. Видок был самый занятный для лыжной гонки в Оберхофе. DKB-Ski-Arena никто из нас не видел, кроме как в телевизоре. Я уже упоминал, что находилась она конечно не в Оберхофе, а чуть подальше. Не сказать, чтоб там совсем уж рядом было. Но в данный момент нужен был городок Обершёнау, где нас ждали в отеле. По карте мы смогли доехать только до Оберхофа, GPS не работал, наступившая темнота и снегопад убрали всякую возможность ориентирования, английский язык Пастухова местные немцы принимали за марсианский, а мой немецкий им был вовсе не знаком. Хотя в Оберхофе первый же встречный ответил на сносном русском. Но он и оказался русским, который приехал три часа назад и не разбирался в местной географии. Наконец на выезде из Оберхофа после криков в окно: “Обершинау… Обершанау… и Обершнау!!!” нам ткнули пальцем в темноту и скоро мы увидели табличку “Oberschönau – 11 km”. У нас сразу поднялось настроение и оставалось приподнятым до тех пор, пока за 1,5 километра до отеля мы не упёрлись в мигающую разметку на дороге и дорожный пикап, который явно не собирался уезжать до утра. Он бы и не уехал, потому что был пуст. Тревожные знаки “Danger – Gefahr!” пугали неизвестностью. Ну ё моё, за что нас так! Вспомнили, что по дороге видели гастхоф. Решили там поспрашивать дорогу. Домик был уютненький, с надписью “Cafe Kanzlersgrund”, прям как из сказки. По внешнему виду мы тоже напоминали героев сказки, особенно Димон с рыжей бородой. Есть такая сказочка у братьев Гримм, “Людоеды-разбойники”, прямо с нас портрет после дня пути. Стараясь не пугать немцев, очень настойчиво просили показать дорогу, на что пожилой немец постоянно отвечал: “Die Strasse wird geschlossen!” Наконец он поднатужился и произнёс: ”Как проехать?” Слава богу, это был старый гэдээровец, не забыл друзей по Варшавскому договору. Он взял салфеточку, аккуратно вписал по порядку все городки, которые нам предстояло объехать, на другой салфеточке кружной путь, как он его себе представлял и сказал, что от заградительного барьера можно уехать вокруг, на другую сторону – “abfahren links”- и для убедительности указывал, где именно этот links. Его фрау в это время звонила в отель и предупреждала, что мы вот-вот заявимся, за что ей отдельное спасибо. Трое братьев-людоедов рысью помчались обратно к автобусу и стали рассекать тюрингские леса в поисках неведомого ночлега.

Первая же затычка произошла в Целла-Мелисе – автобус упёрся в Т-образный перекрёсток, указатели не соответствовали написанному на салфеточке. Кто был в Европе, тот знает, как трудно найти людей в провинциальном городке пол-одиннадцатого вечера. Это пустыня! На счастье, сзади тормознула легковушка. Меня сразу направили к ней, как самого грамотного в германском вопросе. Я решительно отправился к машине: “Bitte sagen Sie mir, wie man Benshausen bekommen?” Водитель озадаченно округлил глаза, пассажир подавился кока-колой. Вдруг водитель сфокусировал глаза на наших номерах, оживился и что-то сказал пассажиру. Тот наконец отдышался и спросил: “Ты что, русский?” – “Йа, йа, натюрлих! Руссланд!!!” – радостно заорал я, не в силах перескочить со с таким трудом нащупанного немецкого. “Э, брат, по-русски, да? Что спросил, я не понял?”

По правде говоря, русский он тоже знал так себе. За шестнадцать лет житья в Германии он уже порядком забыл, чему успел научиться в Армении, откуда и приехал. Я твёрдо усвоил новый ориентир – доску с указателем через два километра – и вежливо поблагодарил за помощь: “ Danke Herren!” – на что получил незатейливый дружелюбный ответ от армянина – “Сам хер. Направо кароче. Не потеряйтесь.”  Мы разъехались в разные стороны, и дальше наше движение строго соответствовало легенде на салфеточке. Только с вершины оберхофской горы нам пришлось спуститься вниз и теперь мы поднимались к отелю с другой стороны. Улочки становились всё уже, пока не превратились в подобие тротуаров, хотя и носивших гордое название “Strasse ”. Поворот к отелю для нашего автобуса представлял собой уже просто дыру между домов. Немецкие заборы трещали по швам. Пришлось даже выйти на улицу, чтобы проконтролировать – как бы длиннющей скоростной лодкой Малышева не смахнуть крышу с ближайшего игрушечного тюрингского домика.

В отеле нас ждал приветливый дядя. Он открыл нам номера и мы стали стучать ногами по деревянным лестницам, разнося пожитки по разным этажам. Немец с крыльца оторопело разглядывал наше транспортное средство, видимо, пытаясь понять его ориентацию, а также предназначение невероятного багажа на крыше. Что здесь делают эти русские?

Тем временем Димон в своём номере любовно доставал из сумки тайно пронесённый газовый баллон – он намеревался варить макароны. Всё это должно было состояться в туалете, чтобы не вызвать пожарную тревогу невзначай. Нам бы очень не хотелось, чтобы из-за такого пустяка, как макароны, началась эвакуация в 1 ночи. Баллон пыхтел, чадил, и отчаянно сопротивлялся попыткам воспламенить польский газ. Всю поездку баллон простоял в автобусе, и газ до того перемёрз, что о своём существовании мог напомнить только бульканьем. Пришлось ограничиться сыром и граппой. Но нас до такой степени утешило, что не нужно ночевать в автобусе в лесу, что мы с лёгкостью не заметили отсутствие полноценного ужина. К себе я спустился уже совсем умиротворённый, посетил душ и посмотрел на ночь немецкие новости, которые передавали ужасы с автобанов – заметенные дороги, автопоезда, висящие на отбойниках и ковшевые погрузчики, собирающие с дороги рассыпанный автохлам. Под эти картинки я спокойно уснул.

Rennsteig – это старинный путь вдоль хребта из горной Тюрингии от города Айзенах до города Бланкенштайн во Франконии и одновременно граница между этими территориями на большей части пути. Культура и обычаи сильно отличаются по обе стороны хребта и в данной местности всё сильно завязано на этом историческом маршруте. Особенный взрыв интереса к Реннштайг-тропе произошел после объединения Германии, потому что до этого он семь раз пересекал границу, и, соответственно, долгое время был закрыт на большом протяжении. И гонка тоже напоминает об этом. Здесь, так же, как и в Сесто, из малейшей достопримечательности высасывали максимум возможного.

Когда в Мосе было решено, что мы поедем на Реннштайг, я слегка оторопел. Сколько лет я уж слышал о подъёмах-убийцах в Оберхофе и тамошней тяжёлой трассе. В своё время эта была гэдээровская база подготовки лыжников и биатлонистов, а также военных. И вот теперь всё это штурмовать самому. Все сколько-нибудь примечательные участки в Оберхофе имеют собственные наименования, их даже не называют спуск или подъём, а конкретно название сектора и все понимают, где это. Для нас устроители подсунули почти все злачные места, само собой были Фракфуртер Крейц и Хохвальд, шустренькие спуски при заходе на стадион, и конечно, смачные затяжные подъёмы, среди которых был и самый сладкий подъём со стадиона. Его никак нельзя было миновать, потому что он начинался сразу после стрельбища. Одним из шеф-мастеров при прокладке трасс в Оберхофе был немецкий двоеборец Роланд Шмидт по прозвищу Биркс. Именно он заложил этот 500-метровый подъём, который местные остряки в отместку назвали “Бирксштайг”. Было ещё два выдающихся подъёма, с набором высоты 40 и 65 метров, но они были более пологие. Для воскресной 30-километровой гонки классикой всё соответственно повторялось 2 раза, у нас же была пятнашка коньком. В целом наши подъёмы были более пологие и протяженные, чем на биатлонных гонках, потому что сам круг больше. У биатлонистов всё вертелось возле стадиона, и проклятый Бирксштайг приходилось атаковать после каждой стрельбы.  На фотографии видно, что сразу за биатлонным стрельбищем лес поднимается на возвышенность – там, сразу за стадионом, всё и начиналось. За погоду можно было уже не беспокоиться – постоянно валил снег, небольшой минус. Лес просто завален снегом.

В пятницу было решено ничего особенного не делать, попробовать заявиться на гонку, сдать лыжи в сервис и вообще, культурно прожечь жизнь. По дороге на DKB-Ski-Arena заскочили в гастхоф “Kanzlersgrund”, поблагодарить за оказанную помощь.  Интересно, что в Тюрингии прыжки с трамплина, что у нас коньки – там трамплины прячутся чуть ли не за каждым деревом. Даже на этой дороге был. А дорогу, оказывается, перекрывали каждую ночь, как следовало из таблички. Чего-то там с лесом делали, то ли пилили, то ли завалы разбирали.

Несмотря на пятницу, лыжный стадион не скучал, да и по окрестным лесам народ рассекал довольно активно. Периодически выскакивали биатлонисты, заезжали на стрельбище. Две пары наших мы снарядили в свободное плавание – Катю с Сашкой и Машу с Витьком. Они отправились покататься в лес. Я насильно пихнул Маше рацию. Не зря.

Нам желательно было заявиться на гонку. В руках был клочок бумаги с непонятным контактом. Проверить по карте адрес ещё в Мосе, где был интернет, никому не пришло в голову. Дело осложнилось ещё и тем, что то, что я принял за имя с фамилией, на самом деле было названием города. Если б с самого начала знать, что Флох-Зелигенталь лежит в 20-ти километрах отсюда, то можно было сразу отправиться в “Биатлон Инн” или “Тюрингер Хюттэ” и с достоинством пить там пиво. А мы во всевозможных ракурсах совали эту бумажку немцам и получали разнообразнейшие советы. Один матёрый лыжник даже сказал, что это ж рядом, всего в километре, и отправил нас в ДКБ-Скиспорт-Холл. Зато мы узнали, что здесь, оказывается, есть лыжный тоннель. В конце концов мудрый Пастухов, который уже распробовал “Кромбахер” на стадионе, сказал, что правильнее всего вернуться на Ски-Арену. И действительно, на стадионе нам попался один из организаторов, который на все вопросы отвечал универсально – “Морген!”. “Skilauf? – Morgen! — Anmeldung? – Morgen! – Ski-service? – Morgen! Und Skilauf, und Anmeldung, und Ski-service – all morgen!” Дядя добавил кстати, что ски-сервис будет фишеровский и при этом бесплатный, а также будут тестовые лыжи от Саломона, но на них нельзя будет бегать гонку. После чего Пастухов и Димон довольные отправились в “Биатлон Инн”, а я в “Тюрингер Хюттэ”, поскольку в первом было дешёвое пиво, а во втором назначили встречу Кате,. И только я вспомнил, что с нами ещё были люди.

 Ну за Катю, я кстати, не волновался, а вот вторая парочка внушала опасения. Если у Маши зародится какая-нибудь мысль, она будет разрабатывать её с упрямством маневрового тепловоза. У Димона есть теперь новая байка, называется “Маша, фотоаппарат и северный олень”, он её рассказывает на досуге, можете попросить. Очень характерно. Я забрался на второй этаж кафешки, и попробовал послать тональный сигнал по рации. Безрезультатно. Я так и думал, потому что занимался этим последние полтора часа. Последний сеанс связи был через минуту после того, как я их видел на кромке леса. С тех пор проверить связь она не догадалась, а после было уже поздно – их поглотили тюрингские леса и горы. Пока не стемнело, можно было ещё не волноваться, хотя 2,5 часа на 5 километров даже с Витьком в паре было чересчур.  В конце концов мы все собрались в “Тюрингер Хюттэ”, но больше 20 минут я уже не выдержал, мне уже хотелось идти спасать, потому что начинало темнеть. В лесу было два наших соотечественника без денег, без документов, без телефона, с замолкнувшей рацией и явным незнанием местности. И из всего немецкого языка Маша знала лишь две фразы — “Оберхоф” и “Дас ист фантастиш!” Я поплотнее застегнулся и пошёл в лес. Помочь в общем-то было нечем. Единственно, что ещё можно было попытаться предпринять, это забраться повыше и послать сигнал по рации. Лучше с дерева.

Пробежка по лесу меня немного разрядила, и расправу при встрече я решил не предпринимать. Вид зимнего леса меня настолько очаровал, что всякое насилие в нём казалось неуместным. Лучше вечером в отеле. Да и до лазания на деревья дело, слава богу, не дошло – как только я забрался на вершину холма, со второй попытки услышал ответный тональный сигнал по рации. А ещё минут через пять смог установить голосовую связь. А ещё через десять увидел обоих вживую. Вовремя. Ещё бы пятнадцать минут – и совсем бы стемнело.

Как я и думал, предприимчивость – это наше всё. Получив от Кати наставления – 40 минут прямо по лыжне и 40 минут назад на Ски-Арену – они за 35 минут добрались до вершины горы. Перед ними начинался спуск. Глупо поворачивать, когда у тебя есть ещё пять минут, а впереди спуск. Подозреваю, что спуск занял более продолжительное время. Внизу тащиться наверх желание пропало. Зато вот есть другая лыжня, она явно короче и не идёт через верх. Она короче даже чисто геометрически. На Витька слово “срезать!” в эмоциональном плане оказывает такое же магическое воздействие, как команда “Фас!” на немецкую овчарку. Получив такого компаньона, уже нетрудно было довершить начатое. Делу помогало то, что на фразу “Оберхоф?” (“Дас ист фантастиш!” в данном случае не выручала) они всё время получали правильный ответ, не подозревая, что желаемая DKB-Ski-Arena всё дальше растворялась за спиной… Не знаю что им помогло, скорее всего Витькино природное чутьё на макароны. Поплутав для верности, они всё-таки вышли на место, дав нам возможность назавтра выйти на старт Rennsteig-Skilauf.

Утро. Приятная уверенная расслабленность. Начало по-человечески в 1 дня. За окном симпатичная метель без оттепели, дымок над крышами игрушечных домиков и полнейшее отсутствие населения на улицах. Немного ранний check-out, но нам уже всё равно – мыслями мы давно на стадионе. Кстати, DKB буквально означает Deutschen Kreditbank, основной спонсор местных биатлонистов. Раньше стадион назывался просто Реннштайг-Арена. Здесь уже всё готово – впечатление такое, что вот прямо можно начинать, только участников нет. Удивленный парковщик на стоянке отчаянно замахал руками – вам не сюда, закрыто! Сюда, сюда, Реннштайг, йа, йа, шилауфен будем – и нам дают талон на парковку. Интересно, что парковщики из пожарной службы, судя по одежде. Ну, не будем терять времени, пошли на регистрацию. Там, судя по всему, были приятно удивлены нашему появлению – мы были немногочисленные иностранцы, только вездесущие норвеги ещё присутствовали. Но не могу сказать, что гонка сугубо местная. Среди мужского состава особых личностей не было, кроме немецких биатлонистов второго плана, а вот среди женщин была Сабрина Буххольц и Мануэла Хенкель, сестра биатлонистки Андреа. Хотя, они вроде тоже все местные, из Тюрингии. Ну заявка была простой и понятной, не то, что на Кортине-Доббьяко, я, правда, не вспомнил, что такое “wohnwort”. Немки убедительно замахали руками, и я понял, что это город, место жительства. Забыл только, что “erste name” – это фамилия, а не имя, и нас в стартовом протоколе так и записали наоборот. На стадионе уже махали щётками фишеровские смазчики. Удачно, что приехали рано, нет толкотни. Кате – у неё был “фишер” — положили три слоя “Toko”, а нам с Димоном два слоя “Swix”, чтобы знали, на чём правильно бегать надо. Мазали и правда даром, только озорные смазчики повесили перед входом в палатку жестяную банку с надписью “Bierkassa”. Рядом ещё палатка с тестовыми ботинками и лыжами “Salomon” – бери и катайся. Там тоже смешливые попались – немец, глядя на Машу, с улыбкой сказал примерно следующее – “может это и не скромно, но я спрошу – Вы сколько весите?” – они же лыжи по весу подбирают. Ну я отправил Машу куролесить по лесу в другую сторону, тоже не без приключений, но сейчас не об этом речь.

Гонка! Вот что уже захватило нас. Пошёл предстартовый ажиотаж, суета, чесались руки, только что дым из ушей не валил. Спортсмены наматывали круги по стадиону, откатывая лыжи, и сильно напоминали табунчики жеребцов. Всё пришло в движение, снегоходы отправились куда-то на дистанцию, и участники группами стали заходить в сектора своих дивизионов. Димон с Катькой встали поближе, я поскромничал и встал на два ряда дальше. Были и такие, кто сразу шёл в последний ряд, а по виду не скажешь. Здесь было попроще, чем на Кортина-Доббьяко, но все характерные атрибуты были соблюдены даже в мелочах. Через головы увидел, как тронулся последний снегоход – ну вот сейчас, сейчас… . Всё!

Первые ряды дёрнулись и умчались, вытягивая здоровенную змею пелетона в длину. Вот уже тронулись мы, не так поспешно, как первые, но не буксуя, и стараясь аккуратно держаться в стороне от соседей. Ещё не успев выдвинуться со стадиона, заметил справа  небольшой завал, метнулся влево, но места было мало, пришлось даже проехать над флажками. Глянул ещё раз на упавших, и увидел знакомую рыжую бороду – Димон! Он стал вставать и со спины соскользнули два немца. “Ох, затоптали!..” – раздался его стон. Я окликнул – у меня было посвободней – и дальше мы поехали вместе. Я всё не мог успокоиться и прыскал от смеха до самого поворота. Пошёл крутой поворот направо с подъёмом, “Зэгэсшпенэрундэ” (Sägespänerunde) по местной стадионной терминологии, буквально “Опилочный Круг” из-за характерного метода подготовки, Димон ускакал, мы опять заехали на стадион под бешеный рёв зрителей и уже окончательно ушли в лес. Всё уже немножечко подрастянулось, стало посвободней, но легче не стало – пошёл знаменитый Бирксштайг! Изматывающий 500-метровый подъём с набором высоты около 70 метров, самое лакомое  место для зрителей на биатлонных соревнованиях. Он тянулся и тянулся, забираясь наверх длинным зигзагом. Хорошо, что этот убийца в начале. Хотя мне было несколько странно, что в целом наверх бежали не очень бойко – я думал, местные лыжники порезвее. Ведь практически все они представляли местные спортивные клубы. Подъём наконец отступил, идти стало попроще, я стал потихоньку поджимать и обгонять впереди идущих, пока мы не упёрлись в следующий подъём. Здесь была высшая точка, 900 метров, и потом пошёл плавный спуск на шикарную равнинку – мы вышли на ту самую Реннштайг-тропу. Можно было отдышаться.

Видимо из-за стартового номера я был не в очень сильной группе, а совсем ломиться мне не хотелось. Если идёшь на обгон в плотной группе, сразу сбиваешь дыхание, а я к этому моменту ещё столько не набегал. И опять было странно, что в целом техникой спуска не владели, чуть был небольшой уклон, как тут же переходили на плуг.

Скоро должна была быть середина дистанции, потому что немного в стороне увидел голову гонки – там все ломились как ветер уже практически навстречу нам, очень скоростные ребята. Они уже обежали холм, на который я вышел, и с другой стороны поднялись наверх. А у меня был спуск. Я собрался и при приближении к другим бегунам переходил с лыжни на лыжню. Пока не подлетел к одной даме – она стояла в лыжне, и я решил обойти её по середине, как вдруг она выскочила передо мной и встала в плуг. Ещё чуть-чуть, и я бы её вынес. Уйти обратно в лыжню мне не удалось, потому что весь снег по центру смели плугом к краям и образовался бруствер. Справа он был пониже и я перешёл туда вслед за впереди бегущим немцем, но неожиданно он свалился прямо передо мной и раскорячился, как противотанковый ёж.  Мне осталась только маленькая щель, в которую я и нырнул, чуть не проехав по немцу. Но на мою беду уже пошёл крутой поворот вправо, и я явно в него не успевал из-за всех этих перемещений. Только и успел крикнуть “поберегись!” – двое судей отскочили в стороны и я просвистел под барьерной лентой. Тут же пошёл хороший уклон вниз с деревьями в конце, и я сразу завалился на левый бок, подняв просто ядерный взрыв снега. Судьи посмотрели вниз, но я уже бодро скакал обратно и вдруг почувствовал, что снова прихватило диафрагму, как на прошлой гонке. С этого места начинался километровый подъём наверх к пункту питания, и весь этот километр пришлось унимать боль под рёбрами размеренным дыханием. В конце я всё-таки оторвался от группы, только один уцепился за мной, номер 230, и мы ехали с ним до финиша. Я был чуть сильнее, но на спусках он от меня уходил.

Гонка уже совсем растянулась, ехали большей частью поодиночке или, как я, парами. На пункте питания схватил напиток, но глоток смог сделать только один – второй уже сфонтанировал наружу. Немцы на пункте весело захохотали. С рельефом стало попроще, ушли тяжёлые затяжные подъёмы, и задышалось полегче. Можно было кинуть взгляд на окрестности. Лес просто чумовой, ели под громадными шапками снега, снег и снег везде. Сами оберховские трассы находятся на возвышенности, и если позволяет панорама, то видно, как лес спускается в долины по краям горизонта, в обжитые места. Очень красиво!

Незадолго до холма трасса ушла с Реннштайг-тропы, и теперь опять возвращалась на неё. Возле старого межевого камня Густав Фрайтаг гонка окончательно повернула к стадиону.

У меня осталось впечатление, что весь лес буквально нашпигован лыжными трассами. Постоянно встречались перекрёстки, ответвления, виднелись просеки по сторонам и везде катались на лыжах. Гонка конечно привлекла всеобщее внимание, и на каждом пересечении скапливались просто толпы любопытных. По ним же, кстати, было понятно, что стадион уже рядом.

Первым спуском был Фракфуртер Крейц. Я издалека увидел, что после резкого поворота налево передние стабильно встают в уверенный плуг и решил не рисковать, но снова пожалел об этом. Снег из-за снегопада был немного рыхловат, скорость из-за этого была не запредельной, очень просто было удержаться на любом повороте.  Правда, если улетишь, выберешься нескоро. В конце спуска мы немного зацепили Брунненвег, один из самых старых участков, и с него ушли на Хохвальд, спуск на наиболее низшую точку дистанции. По инерции заехал немного в подъём, поднял глаза для ориентировки и увидел впереди лыжный мост на ДКБ-Ски-Арене. Сразу вспомнил гонку Кортина-Доббьяко – не может быть так просто! Но далеко не запустят, дистанция и так небольшая.

Подъёмчик был ничего себе, метров 20 в высоту. В проёме моста увидел, как передние уходят налево, в сторону от стадиона. Беречься смысла уже не было, хотя и так поднялся уже просто на пределе возможного. Но 230 номер в подъёме немного застрял и был почти передо мной. Мы опять были на Опилочном Кругу, гонка явно завершалась. Я чуть отдышался и кинулся догонять передних. Разворот на этот раз был ближе, чем при старте, но снова с подъёмом. Внутренний радиус весь был забит плотной группой гонщиков и я как шёл одновременным, так не снижая скорости и залетел на внешний. Когда инерция кончилась, стал просто перепрыгивать на лыжах в подъём через перепаханный снег. И наверху оказался один. Очень удачно. Дальше до финиша никого не было, кроме одного товарища, но мне его было явно не достать. А может попробовать? Заодно и задним скучно не будет. И я стал размеренно ускоряться и почувствовал, что он всё ближе и ближе. А ведь догоню! Комментатор на стадионе увидел такое занятное зрелище, и когда я поравнялся с передним, пригласил всех желающих посмотреть на борьбу. После такого я ломанулся со всей дури, кругозор сразу сузился, и на мгновение я увидел перед собой только арку финишного створа. Соперник справа от меня сразу прибавил, слышно было его жесткое дыхание, но боковым зрением я замечал, что концы его лыж удаляются мне за спину. Приятно побеждать в такой борьбе, но ещё приятнее финишировать одному, без этих судорог! Комментатор понял, что я выигрываю и объявил меня: “Nummer zwei hundert achtzehn – Nikolay Aksenov… aus Moskau?! – и даже слегка удивился – во какие ребята сюда добрались! И всё, конец!

Когда я пересёк финиш, мне стало одновременно и радостно, и немного грустно. Жаль было расставаться с гостеприимной беззаботной Европой, переездами через страны, ставшим уже привычным дневным распорядком. Всё это пришло к завершению, иначе быть не могло. И хотя ни один день зря не прошёл, я до конца не насытился этой зимней поездкой. Оставалось только слегка придушить чувства и включиться в радостную суету у буфета за финишным створом. На данный момент это было лучшее место на Земле!

На этой гонке мы всё-таки отметились – Катя взяла 3-е место по своей возрастной группе… и попала на один подиум с Мануэлой Хенкель.  Это очень приятные ощущения – собраться с духом, да и подрезать медаль. И правильно.

                                                                                                                                  

 

                                                                                                                         Коляныч.